Ромео и Джульетта

«Ромео и Джульетту» уже давно никто не ставит как поэтическую историю любви в стилистике итальянского Возрождения. Вот и режиссер Сергей Кузьмич из примет эпохи оставил некоторым героям своего спектакля лишь костюмы, очень условно отсылающие ко времени действия, сосредоточившись совсем на другом.

В истории о юных веронских влюбленных его привлекла, прежде всего, стихия молодости. Молодости, для которой главное сбежать как можно дальше от взрослых — от их упорядоченного мира. Молодежь Вероны в спектакле Костромского театра — это своеобразная неформальная тусовка со своими внутренними проблемами и противоречиями. Уличные драки здесь норма не только для юношей, но и для девушек, а потому даже лучшие из них, принадлежащие к лучшим семьям, проводят свободное время не за пяльцами и клависинами, а в спортзале, самозабвенно молотя по боксерской груше.

Кстати, именно такой впервые видит Джульетту (Евгения Некрасова) зритель: в красных спортивных шортах, в боксерских шлеме и перчатках, — девушка, умеющая постоять за себя. И после такого знакомства тем отчетливее будет видно ее преображение, когда все силы и способы самообороны вдруг покажется лишними и ненужными, а враг превратится в любимого человека.

Под стать ей и Ромео (Всеволод Еремин), который вместо того, чтобы бесплотно вздыхать по Розалине, уже в первой сцене похищает ее из родительского дома и, завернув в ковер, приносит на условную лесную опушку, чтобы в очередной раз поведать о своих чувствах.

Действуют все импульсивно, не оставляя себе ни малейшего времени на раздумья, а руководствуются одной лишь эмоцией, воспитанной на песнях Depeche Mode.

К слову, музыка и тексты легендарной группы становятся в спектакле полноправными действующими лицами. Их текст служит отбивками между сценами и музыкальным сопровождением к наиболее экспрессивным моментам спектакля. Да и сам спектакль (после поднятия занавеса) открывается подобием рок-концерта, где в качестве солиста выступает актер, позднее перевоплотившийся в брата Лоренцо, а выстроенные на подмостках трибуны заполняются остальными действующими лицами.

Собственно, все молодые герои здесь — фанаты, для которых нет ничего святого и ничего высокого. Тот же Ромео (при наличии у противников шпаг) убивает и Тибальта, и позднее Париса, ножом — почти исподтишка. Но в местном молодежном кодексе — это не подлость. Просто больше ловкости и мастерства самозащиты.

А любовь… Любовь под дискотечными лучами красных и синих прожекторов тут чувство почти незнакомое. Да, партнерша должна быть у каждого — это статусно. Пара (даже прописанная в программке к спектаклю) есть и у Меркуцио, и у Тибальта. Собственно, для Ромео Розалина — как раз такая девушка, которой ему не достает, чтобы чувствовать себя свободно в общей тусовке. Но тут появляется Джульетта — ею не хочется ни с кем делиться, водить ее на общие встречи и обсуждать с приятелями. По мысли этого спектакля Ромео, да и сама Джульетта становятся в этом обществе изгоями раньше, чем происходит официальное изгнание, — они сами себя ставят вне окружающего мира, пытаясь нащупать что-то подлинное в тех чувствах, которые прежде были им недоступны.

С этой точки зрения очень интересна сцена их первой и единственной брачной ночи. Как правило, в большинстве постановок это сцена любви и первой близости, омраченная лишь близким расставанием. Сергей Кузьмич выстраивает ее иначе. Его Джульетта и Ромео не забыли о том, что произошло накануне — об убийстве Тибальта. Да, в разговоре с кормилицей Джульетта приняла сторону Ромео, но ни одному человеку не под силу так скоро вычеркнуть из сердца погибшего брата и осознание того, что совершил это любимый человек. И вот их первая ночь проходит под крылом траура — никакого упоения любовью, но попытка собрать расколовшееся в один день прошлое. Попытка принять друг друга такими, с этим новым грузом, с этим новым знанием. И лишь когда с первыми звуками соловья Ромео готовится покинуть любимую, она, наконец, сбрасывает с себя траурное платье и, оставшись лишь в легкой сорочке, ложится и протягивает руки к своему мужу… Но время — расставаться.

Спектакль Сергея Кузьмича не претендует ни на какие революционные трактовки и прочтения. Он просто рассказывает историю о том, как в самом закрытом для чего-то высокого и искреннего мире может зародиться и расцвести подлинное чувство. А смерть, унесшая героев — это не рок и не закономерность, это просто трагическая случайность.Залогом успеха во многом стала и простота самих историй, вокруг которых разворачивается действие. Сюжеты, «цепляющие» уже одной своей узнаваемостью, не требуют слов — ведь в них все самое близкое, самое сокровенное. Так, упруго проскакавший по сцене мячик, окунет каждого в его ушедшее детство, и вдруг перестанет «напрягать» возраст актера (Дмитрий Денисов), которому вновь предстоит погрузиться в свои детские переживания. Или неожиданно трогательная сцена встречи и прощания пожилой супружеской пары (Светлана Никифорова и Михаил Кузнецов), развернувшаяся всего в двух танцах, сможет рассказать о целой жизни этих двух постаревших людей. Жизни, прожитой вместе.

С драматических актеров сложно спрашивать как с профессиональных танцоров, солистов балета, но в спектакле Калужского театра они обладают тем, чего так часто не достает танцовщикам, владеющим безукоризненной техникой, — чувством драматизма происходящего. Артисты, выполняя танцевальные па максимально точно и красиво, еще и играли, проживали каждое из них, оставаясь выразительными в каждом движении, в каждом жесте. И рождался драматический танец. Единое танцевально-драматическое полотно с вплетенными в него судьбами отдельных людей, отдельных отношений и чувств.