Русский балет за рубежом

Одним из первых русских танцоров, создавших за рубежом собственный коллектив, был Борис Романов. До эмиграции он блистал в Мариинском театре, исполнял партии ярких персонажей — Шута в «Щелкунчике» и «Павильоне Армиды», Странствующего актера в «Испытаниях Дамиса», Лучника в «Половецких плясках».

Свои первые балеты Романов поставил в антрепризе Дягилева. Однако критики отмечали недостатки в сценарии или не соответствующие общему стилю декорации. Романов покинул коллектив и основал свою труппу — Русский романтический театр.

Ставить масштабные спектакли балетмейстер не мог: его труппа была небольшой, около 50 артистов. Самой значительной постановкой в первые годы стал балет «Жизель», но в основном репертуар состоял из камерных произведений и одноактных балетов. Они не приносили большого дохода и постепенно танцоры уходили из коллектива. После неудачного турне по Испании Романов был вынужден оставить в труппе только 30 человек.

В 1924 году Борис Романов заказал у Сергея Прокофьева балет «Трапеция», премьера которого прошла в 1925 году в немецкой Тюрингии. В нем Романов впервые использовал цирковые номера — они появились в половине балетных сцен, а хореографию спектакля дополнили акробатические элементы. Однако новаторская постановка не помогла преодолеть финансовые трудности, и Русский романтический театр распался. Борис Романов продолжил работу уже с другими труппами — в миланском Ла Скала и нью-йоркском Метрополитен-опера.

В юности Леонид Мясин увлекался не только балетом: в 18 лет он уже играл в Малом театре, и ему прочили главную роль в «Ромео и Джульетте». Когда Сергей Дягилев предложил Мясину присоединиться к антрепризе, тот хотел отказаться, но, как позже вспоминал, «сам того не осознавая, произнес: «Я буду счастлив присоединиться к вашей труппе».

В «Русских сезонах» он начал сразу с главной партии — в балете «Легенда об Иосифе». В 19 лет Мясин поставил собственный спектакль. А спустя два года — первый в истории сюрреалистический балет «Парад», его премьера прошла в театре Шатле в Париже. Авангардную музыку написал Эрик Сати: она была похожа и на джаз, и на регтайм, в мелодии можно было расслышать стук пишущей машинки и звон бутылок. Объемные костюмы из картона изготовил для артистов Пабло Пикассо. Хореография Мясина стала более «угловатой»: персонажи совершали нетипично резкие движения руками, нарочито неуклюже прыгали и топали ногами.

Премьера прошла со скандалом. В зале звучали оскорбительные реплики, зрители кричали и требовали опустить занавес. Но были и те, кто уже тогда оценил эксперимент балетмейстера. Поэт Гийом Аполлинер в отзыве к спектаклю назвал Мясина «самым смелым из хореографов», а постановку — «союзом живописи и танца, пластики и мимики». Именно тогда Аполлинер впервые употребил термин «сюрреализм», который позже дал название целому течению в искусстве.

Пока труппа Русских сезонов находилась в Лондоне, Мясин открыл собственную балетную студию. А позже — после смерти Дягилева — он перешел в «Русский балет Монте-Карло». Хореограф возглавил труппу и сохранил репертуар дягилевской антрепризы.

Михаил Мордкин попал в труппу Большого театра в 20 лет. Здесь он стал партнером уже известной в то время балерины Анны Павловой. Рослого, темпераментного Мордкина называли «Гераклом балетной сцены». Он безупречно исполнял разученные номера и не менее технично импровизировал. Мордкин танцевал главные роли в классических балетах: Солара в «Баядерке», Жана де Бриена в «Раймонде», Конрада в «Корсаре».

За рубежом он танцевал в антрепризе Дягилева и в труппе Анны Павловой. Вместе с балериной он побывал с гастролями в Англии и США. На американской сцене Мордкин ставил спектакль «Вакханалия» для себя и Павловой, а также сольный номер — «Танец с луком и стрелой». Он состоял из вариаций прыжков и эффектных героических поз. Мордкин выходил на сцену в открытом костюме и с головным убором из перьев, который, по легенде, он выкупил у местных индейцев.

В 1923 году хореограф снова прибыл в Америку, но в этот раз остался здесь навсегда. Здесь он открыл школу классического русского балета и из самых талантливых учеников собрал труппу — Mordkin Ballet. Артисты ставили крупные романтические спектакли — «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Жизель». В 1939 году коллектив Mordkin Ballet был преобразован в Американский театр балета — одну трех крупных профессиональных трупп на тот момент в США.

Георгий Баланчивадзе в 17 лет стал танцором Государственного театра оперы и балета в Санкт-Петербурге. А в 1924 году во время гастролей по Германии он решил не возвращаться в Советский Союз и примкнул к Русским сезонам Сергея Дягилева. Джордж Баланчин, как называли Георгия Баланчивадзе в Европе, в дягилевской антрепризе поставил первые в мире неоклассические балеты — «Аполлон Мусагет» и «Блудный сын». В них появились более ломаные движения, изменилась традиционная постановка рук и ног.

В начале 1930-х годов он уехал в США и благодаря помощи мецената открыл в Нью-Йорке Школу американского балета. По воспоминаниям современников, ученицы Баланчина больше были похожи на энергичных гимнасток и акробаток, а не на нежных и эфемерных танцовщиц из романтических постановок. Они первыми стали собирать волосы в высокий пучок, как делают на занятиях современные балерины, вместо традиционной низкой прически почти на шее.

В 1946 году Баланчин и Кирстейн собрали труппу Ballet Society, а через два года основали новый коллектив — New York City Ballet. В репертуар нью-йоркской труппы хореограф включил комедии и драмы с простым сюжетом в несколько сцен. И дополнил их одноактными бессюжетными спектаклями на симфоническую музыку, которая изначально не предназначалась для танца, — сочинения Вольфганга Амадея Моцарта, Иоганна Себастьяна Баха, Мориса Равеля и других композиторов разных эпох. Балетмейстер намеренно отказался от сложных изысканных нарядов. Артисты выступали в костюмах, похожих на тренировочные: на первое место выходило мастерство танцора и эстетика тела. Иногда Баланчин отказывался и от декораций — их заменял сложный сценический свет.

Сегодня за «чистотой» баланчинских балетов и правильностью их исполнения следит Фонд Джорджа Баланчина. Он же выдает и лицензии на спектакли. В России балеты Баланчина могут ставить только три труппы — Мариинского, Большого и Пермского театра оперы и балета.

Шанс стать балериной у Ольги Преображенской был ничтожно мал: врачи диагностировали у нее искривление позвоночника и врожденную деформацию ноги. Однако с юной танцовщицей долгое время работали педагоги Екатерина Вазем и Николай Легат — и она научилась компенсировать проблемы со здоровьем. В 21 год Ольга Преображенская стала примой-балериной Мариинского театра и пробыла ею 18 лет. С труппой театра и в антрепризах она гастролировала по Европе и Южной Америке.

В 1921 году Преображенская эмигрировала из Советского Союза. Некоторое время она ставила спектакли в миланском театре Ла Скала, а затем переехала в Париж и открыла школу Studio Wacker.

К Преображенской приезжали стажироваться танцоры из разных городов Европы, Северной и Южной Америки, Австралии. Она уделяла особое внимание технике танца. «Ольга Преображенская давала класс «виртуозки», ее сильной стороной были фуэте», — вспоминала балерина Ксения Триполитова. С воспитанниками Преображенская была строга. Чтобы прикрикнуть на них, она часто вскакивала на стул, поскольку ее маленький рост не позволял увидеть их всех.

Школа Studio Wacker существовала 37 лет. Здесь обучалась прима парижской Гранд-опера Нина Вырубова, премьер этого же театра Серж Головин, прима-балерина Королевского балета в Англии Марго Фонтейн и танцовщик Альберто Алонсо, в будущем основатель Национального театра балета Кубы.