Дети и театр: как в XIX веке прививали культуру
До изобретения кинематографа и телевидения среди дворян и богатых горожан особенно популярен был театр. Люди с достатком ездили на спектакли по несколько раз в месяц, зачастую всей семьей. Специальных детских представлений тогда не существовало — и взрослые, и маленькие зрители смотрели одни и те же постановки. Для младшего поколения это было большое событие, поощрение за хорошее поведение и возможность оказаться в свете. Как выглядели подобные выезды, позже написал в книге «Моя жизнь в искусстве» Константин Алексеев — более известный под сценической фамилией Станиславский. Рассказываем о семейной театральной культуре на примере его воспоминаний.
Ожидание поездки
Билеты в театр или цирк не покупали, как в наши дни, заранее. За ними посылали служащих накануне или день в день. Поэтому дети не знали точно, когда семья поедет на спектакль, — и старались всеми способами выяснить, запланировали ли взрослые выход в свет.
Кто знает, может быть, отец, который лучше всех понимает детские потребности, уже позаботился о ложе в цирк или хотя бы в балет, или даже, на худой конец, в оперу. Ну, пусть даже в драму… Билетами в цирк или в театр ведал управляющий домом. <…>
Управляющий вернулся, вошел в кабинет к отцу и передал ему что-то из бумажника. Что же, что? Подкарауливаешь: лишь только отец выйдет из кабинета, скорей к письменному столу. Но на нем, кроме скучных деловых бумаг, не находишь ничего. Сердце заныло! А если заметишь желтую или красную бумажку, то есть билет в цирк, — тогда сердце забьется так, что слышны удары, и все кругом засияет.
Управляющий вернулся, вошел в кабинет к отцу и передал ему что-то из бумажника. Что же, что? Подкарауливаешь: лишь только отец выйдет из кабинета, скорей к письменному столу. Но на нем, кроме скучных деловых бумаг, не находишь ничего. Сердце заныло! А если заметишь желтую или красную бумажку, то есть билет в цирк, — тогда сердце забьется так, что слышны удары, и все кругом засияет.
В больших городах — Алексеевы жили в Москве — был выбор, куда отправиться вечером: балет, драматический театр, цирк и опера, русская или иностранная, чаще всего итальянская. Дети, которых с малых лет возили на разные представления, зачастую любили и ждали определенные постановки — и старались угадать, когда и куда именно отправится семья.
Отдавали ли приказ кучерам беречь битюгов (большие, сильные лошади)? Если да — хороший признак. Значит, нужна большая четырехместная карета — та самая, в которой возят детей в театр. Если же битюги уже ходили днем — плохой признак. Ни цирка, ни театра не будет.
Билет как подарок
Театр, как и многие развлечения, превращался в подарок для семьи, особенно для самых маленьких. Часто поездку преподносили как награду за хорошее поведение, успешную учебу или выполнение «скучных» обязанностей. Например, мальчиков Алексеевых могли отвезти на спектакль за то, что они не шалили во время визита немолодых тетушек.
Отец молча лезет в боковой карман, медленно, с выдержкой, ищет там чего-то, но не находит. Не в силах больше ждать, мы вскакиваем, бросаемся к отцу, окружаем его. <…>
Отец лезет в другой карман, шарит в нем, достает портмоне, не спеша выворачивает карманы — и там ничего.
«Потерял!» — восклицает он, весьма естественно играя свою роль.
Кровь бежит вниз от щек до самых пяток. Нас уже ведут и усаживают на места. Но мы не отрываем глаз от отца. Проверяем по глазам братьев и товарищей: что это, шутка или правда? Но отец вытащил что-то из кармана жилета и говорит, коварно улыбаясь:
«Вот он! Нашел!» — и машет красным билетом в воздухе.
Отец лезет в другой карман, шарит в нем, достает портмоне, не спеша выворачивает карманы — и там ничего.
«Потерял!» — восклицает он, весьма естественно играя свою роль.
Кровь бежит вниз от щек до самых пяток. Нас уже ведут и усаживают на места. Но мы не отрываем глаз от отца. Проверяем по глазам братьев и товарищей: что это, шутка или правда? Но отец вытащил что-то из кармана жилета и говорит, коварно улыбаясь:
«Вот он! Нашел!» — и машет красным билетом в воздухе.
Читайте также:
Наряды для выхода в свет
К выезду, особенно в оперу или на балет, тщательно готовились. В XIX веке театральный этикет включал множество правил, которые касались в том числе одежды. Если взрослые надевали парадные платья и фраки, то детей наряжали совсем не так, как мог бы представить современный человек.
Нас… одевают в шелковые русские рубахи с бархатными шароварами и замшевыми сапогами. На руки натягивают белые перчатки и строго-настрого наказывают, чтобы по возвращении домой из театра перчатки оставались белыми, а не совершенно черными, как это обыкновенно случается. Понятно, что мы весь вечер ходим с растопыренными пальцами рук, держа ладони далеко от собственного туловища, дабы не запачкаться.
Путь в театр
Театр в XIX веке заменял несколько мест досуга — там смотрели длинное представление, виделись со знакомыми, могли легко перекусить. Поездка больше напоминала сборы на природу: с собой брали слуг, приглашали друзей, запасались угощениями для длинных антрактов.
Одной кареты [на всю семью] не хватает, и мы едем, точно пикником, в нескольких экипажах. С нами везут специально сделанную доску. Она кладется на два широко расставленных стула, на эту доску усаживают подряд человек восемь детей, которые напоминают воробьев, сидящих рядом на заборе. Сзади в ложе садятся няни, гувернантки, горничные, а в аванложе мать готовит нам угощение для антракта, разливает чай, привезенный для детей в особых бутылках.
Воспоминания о постановках
Детей возили не на специальные представления, а на спектакли для взрослых. В то же время постановки выглядели гораздо масштабнее, чем сейчас, в них было много волшебных элементов или сильных эффектов: превращений, кораблекрушений, природных стихий. Их создавали с помощью сложных технических устройств, которые были видны на сцене, — машинерии. Из воспоминаний Станиславского можно узнать, что маленькие зрители понимали, что спектакль — это игра, но все равно сопереживали актерам.
Огромный зал с многотысячной толпой, расположенной внизу, вверху, по бокам, не прекращающийся до начала спектакля и во время антрактов гул людских голосов, настраивание оркестровых инструментов, постепенно темнеющий зал и первые звуки оркестра, взвивающийся занавес, огромная сцена, на которой люди кажутся маленькими, провалы, огонь, бушующее море из крашеного холста, тонущий бутафорский корабль, десятки больших и малых фонтанов живой воды, плывущие по дну моря рыбы, огромный кит — заставляли меня краснеть, бледнеть, обливаться потом или слезами, холодеть, особенно когда похищенная балетная красавица молила страшного корсара отпустить ее на волю.
Автор: Тата Боева
Смотрите также