Про Федота-стрельца, удалого молодца

Фрагмент статьи Натальи Сиривли, опубликованной в журнале «Новый мир»(2002 г.):

«Литературная пародия, написанная на досуге знаменитым актером знаменитого театра, она так и не стала частью престижной, официальной культуры: в академических театрах ее не ставили, литературных премий не давали, по телевизору и по радио каждый день не читают. Тем не менее сказка «Про Федота» известна всем. На премьере во время фестиваля «Белые столбы» режиссер Сергей Очаров рассказал, что был свидетелем необычного состязания: дети из бывших пионерских, ныне просто лагерей читали сказку по строчке наизусть, примерно так же, как в дни пушкинского юбилея люди с улицы читали по телевизору «Евгения Онегина». Но пушкинский проект был инициирован и оплачен телевизионными деятелями, а «Федота» народ разучил по собственному почину — верное свидетельство того, что сказка обрела подлинно фольклорное существование. Как щука, из фольклора выпрыгнула, в фольклор и нырнула. <…>

Думаю, причиной народной любви к «Федоту» стали не столько раннеперестроечные политические аллюзии (народ в сказке с легкостью свергает своих маразматических мучителей), сколько сам язык — гремучая смесь рифмованных канцеляризмов, просторечия, политических штампов, цитат из классики, фольклорных формул». <…>

Фрагмент интервью Леонида Филатова на телеканале «Культура»:

«С раннего детства я обожал кино и пересматривал все, ничего не пропуская. Я хотел стать кинорежиссером, эта профессия меня просто манила. Листая «Советский экран» и то тут, то там встречая на его страницах фотографии тогдашних режиссеров Тарковского, Андрея Кончаловского, Вайды, я видел, что все как один были в темных очках, в свитерах под горло и обязательно в кепках, и именно этот образ у меня был связан с режиссурой.

Насмотревшись на такое, сразу после выпускного отправился в столицу: я хотел поступать во ВГИК. Профессию выбрал, конечно, режиссера. Экзамены были назначены на август, а денег было только на две недели. Все это происходило в далеком 1965 году, когда проходил Московский кинофестиваль. Все деньги я потратил на билеты фестиваля, накупил абонементов, но потом с ужасом подумал о том, что же я буду делать дальше?.. Кто-то предложил мне поступить на артиста. Я не знал, что мне делать, я был просто в ужасе: «Да какой я артист! Такое лицо, да в артисты?» На что мой знакомый ответил: «Артисты случаются разные!» Ничего не оставалось, как подать документы в Щукинское училище, где тогда уже занимались Вертинская Анастасия, Никита Михалков. Я выучил басню, а прозу и стихотворения решил читать свои, но только под чужой фамилией.

Со мной вместе на одном курсе учились Екатерина Маркова, Ниночка Русланова, Кайдановский, Ян Арлазоров, Борис Галкин, Владимир Качан. Когда учился в училище, пьесы сочинял на западный манер. Так как все были далеки от той жизни, то «поле было не паханое». Придумывал себе разные псевдонимы, прозвища: Ля Биш, Чезаре Джаватини. А поскольку никто ни о чем не догадывался, то меня несло все дальше и дальше, и я уже не видел границ».